Звездный час  - Николай Эдельман

– Евгений! – закричала она во всю силу легких, и ее голос загремел среди лабиринта раскатистым эхом.

Услышав ее призыв, он обернулся – но что это? Как она могла так обмануться?! Перед ней стоял самый ненавистный для нее человек, ее мучитель, добравшийся до нее даже в этом странном месте!

Не в силах видеть его торжествующую улыбку, она бросилась прочь, но не сделала и пары шагов, как ее ноги приросли к полу, а из груди вырвался придушенный звук – не то визг, не то вой.

Прямо на нее надвигалось человекоподобное чудище с клешнями вместо рук и гладким пустым лицом, на котором горела ослепительным светом пара огромных глаз, казалось способных прожечь все, на что упадет их взгляд. В поисках спасения Лиза метнулась в кстати подвернувшийся боковой проход – но и там ей навстречу шло такое же чудовище и так же пылали огнем его глаза. Еще один проход – и снова двуногий монстр, готовый испепелить ее огненными лучами. Она кидалась из стороны в сторону, но всюду, куда бы она ни сворачивала, путь ей преграждали все новые и новые механические монстры. Обезумев от ужаса, она мчалась куда глаза глядят, у нее за спиной что-то с грохотом валилось, гремело, трещало и взрывалось, но она бежала, спотыкалась, падала, вскакивала и бежала снова, среди застилавшего глаза дыма, оглушающего грохота и пламени занимавшихся пожаров. Пол проваливался и уходил из-под ног, она карабкалась куда-то по рушащимся лестницам, цепляясь за перила, не чувствуя боли, забыв обо всем, с одной мыслью – вверх, туда, где под самым потолком снова маячил и как будто бы ждал ее знакомый китель. Из последних сил она кричала ему, но как бы он услышал ее, если она сама не слышала своего голоса? Она была уже совсем с ним рядом, когда он, то ли не заметив ее, то ли устав дожидаться, шагнул прочь. Сделав отчаянный рывок, она уже почти нагнала его, когда он, открыв какую-то дверь, исчез за ней. Лиза опоздала на долю секунды. Дверь с железным лязгом захлопнулась у нее перед самым носом…

Вздрогнув, Лиза открыла глаза и несколько секунд пыталась отдышаться, слыша, как в груди яростно колотится сердце. Разбудивший ее лязг еще звенел в ушах – очевидно, его произвела дверца машины, закрытая Бондаренко. В сероватой рассветной мгле, спускавшейся с небес вслед за отступающей ночью, Лиза увидела, что шпион уже не сидит напротив нее, его затылок возвышался над приборной панелью. Рядом всхрапнул, просыпаясь, профессор. Бондаренко крутил ручку настройки приемника. Динамик шипел и свистел, порой срываясь в залихватское улюлюканье, словно какие-то демоны эфира решили поиздеваться над усилиями людей подслушать их разговоры. Сквозь шум и треск пробивались куски музыки или осмысленной речи и тут же уносились прочь. Обрывки сообщений, слова приказов, три-четыре такта песни вырастали из электрических бурь, бушевавших в недоступных глазу над-мирных сферах, и сменяли друг друга, подобно клочковатым тучам на бурном небосводе.

Приемник в салоне машины, скрытой в чащобе где-то на склонах Крымских гор, превратился в рупор, сквозь который на пассажиров «паккарда» изливался весь мир.

«…Выразил восхищение доблестью защитников Мальты…» – вещал диктор-англичанин. Его перебивал новый голос, прилетевший из Нью-Йорка или Вашингтона: «…понский премьер-министр в ответ на ноту американского правительства…» Эта воинственная риторика сменилась прогнозом погоды для тех, кто еще только-только продирал глаза на просторах другого континента: «…в Санкт-Петербурге восемнадцать градусов, небольшой дождь. В Вятке, Симбирске и Самаре двадцать два – двадцать пять, возможны дожди…» Звуки русского языка тоже растворились в свистопляске радиоволн, а в приемник пробился рев сотен глоток, звучавший грозно, накатом штормового прибоя, и нечленораздельно, как и положено стихийной силе: «Зит – хайль!..» Но Бондаренко и к этому триумфу воли остался равнодушен, крутя ручку дальше.

Кажется, наконец он попал на то, что искал: приемник опять заговорил по-немецки, и агент застыл, не спеша переходить на другую волну. Видимо, в этой сводке о новых успехах германских войск содержалось что-то предназначавшееся только для его ушей, потому что, выключив на середине передачи радио, Бондаренко обернулся к пленникам, лучась почти нескрываемым удовольствием.

– Готовьтесь к торжественной встрече! – объявил он. – Очень скоро нас удостоят своим визитом части Седьмой воздушно-десантной дивизии и диверсионного полка «Бранденбург»!

Лиза опешила, еще не понимая, проснулась ли она до конца или все еще слышит это во сне. После тяжелой ночи у нее в голове вместо мозгов плескался какой-то мутный кисель, и поверить в реальность происходящего в самом деле было непросто.

– Но это же война! – наконец выдавила она и сама первая ужаснулась произнесенному. – Вы же не надеетесь, что наши власти никак не ответят на это вторжение?

– Что делать… После нынешней впечатляющей демонстрации мне ничего не оставалось, как убедить свое начальство в том, что профессора Кудрявцева и его секреты следует вывезти в Германию любой ценой! Теперь-то арийской расе будет чем раздавить мировую плутократию! Так что, Елизавета Дмитриевна, могу вас поздравить – не каждому человеку удается в одиночку развязать войну!

– Очень мило! – изумилась Лиза. – А я-то тут при чем?!

– Ну как же! – улыбнулся Бондаренко. – Если бы не ваше крайне несвоевременное вмешательство, мы бы сейчас спокойно подплывали к Констанце, а мой флю-гельдиск и вовсе бы уже был в Берлине и никакой надобности в десанте бы не возникло! Конечно, не обошлось и без моего вклада, да только, боюсь, мое имя останется никому не известным, а вот ваше войдет в анналы истории наряду с небезызвестным гетманом Мазепой. Эх вы, альтруисты… Вот и Ужов, бедолага, из-за вас погиб!

– Можно подумать, это не вы замышляли с ним разделаться!

– А зачем мне было его убивать? Бомба улетела бы к месту назначения, и Ужов бы отбыл восвояси, уверенный, что она направляется к Москве. А после всех ваших разоблачений оставлять его в живых я никак не мог. Не думаю, что вы об этом типе будете очень жалеть, только прошу вас: в следующий раз, когда затеете что-нибудь благородное, сперва хорошенько подумайте – если, конечно, женщина способна думать о чем-нибудь, кроме платьев и побрякушек! Между прочим, я рад, что вы постарались приодеться для встречи с элитными частями вермахта! Только возьмите, что ли, расческу – мне не хочется, чтобы мои соратники увидели самую красивую женщину России растрепанной.

Лиза отпрянула от его пронзительного взгляда и торопливо закрылась ладонями. Бондаренко, довольный ее смущением, жестко расхохотался и приказал, решив помучить пленницу:

– А ну-ка, переходите сюда! Тут и зеркало есть. Живей, живей! – добавил он, когда Лиза помотала головой. – Вы же не хотите остаться вдали от своего единственного защитника?

Протянутую ей расческу Лиза чуть ли не впервые в жизни взяла с отвращением.

– Придумали бы лучше, как нам умыться, – буркнула она.

Похвалу Бондаренко, вероятно, следовало считать издевкой. Нарядное платье, только вчера впервые надетое, превратилось в рубище. Впрочем, сам шпион выглядел не лучше – его костюм сейчас годился лишь на половую тряпку, исцарапанное лицо и вылезшая на щеках щетина придавали ему вид бродяги, ночевавшего в подворотне.